Везде
The Left in Peru: A Long Way to the Top
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Left in Peru: A Long Way to the Top
Annotation
PII
S086904990016056-3-1
DOI
10.31857/S086904990016056-3
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Tatiana Vorotnikova 
ORCID: 0000-0002-2654-7405
Occupation: academic secretary
Affiliation: Institute for Latin America, Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 4
Pages
104-115
Abstract

The article examines the historical evolution of the left movement in Peru. Due to specific conditions, Peruvian left could not manage to achieve stable political positions in the government for long time. The causes of this phenomena and new trends in the political processes in the Andean state stipulate the relevance of this study. In 2021, the candidate from the left party Pedro Castillo has won the presidential elections. The research proves that in the context of weakness of a political tradition and collapse of ideological solidarity, the implementation of the left-wing project will face extreme difficulties.

Keywords
Peru, left movement, left ideology, Comintern, political processes in Latin America
Received
18.08.2021
Date of publication
24.09.2021
Number of purchasers
14
Views
2185
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf 100 RUB / 1.0 SU

To download PDF you should pay the subscribtion

Full text is available to subscribers only
Subscribe right now
Only article and additional services
Subscription benefits
100 RUB / 1.0 SU
Whole issue and additional services
Subscription benefits
920 RUB / 16.0 SU
All issues and additional services for 2021
Subscription benefits
4224 RUB / 84.0 SU
1 Рассуждая о левом движении в Перу, уместно вспомнить старую шутку: оставьте четверых левых в комнате на достаточно долгое время, и они выйдут оттуда, принадлежа к пяти разным партиям. Характерной чертой перуанских левых на протяжении всей истории оставались разрозненность, размежевание и отсутствие объединяющего начала, способного вывести многочисленные региональные и локальные партии и организации на национальный уровень. Фактически, Перу была одной из немногих стран Латинской Америки, где левые на протяжении десятилетий не могли добиться устойчивых политических позиций во власти, даже в наиболее успешный для континентальных движений период «левого поворота» в начале XXI века [Окунева 2009; 3]. Кроме того, перуанским левым пришлось столкнуться с жестким и устойчивым оппонированием со стороны господствующих политических элит и непониманием в широких слоях общества. На протяжении долгого времени всякая идея перераспределения, расширения социальных гарантий или усиления роли государства в обществе демонизировалась представителями властной элиты как выражение радикальной, несостоятельной и, прежде всего, насильственной идеологии.
2

Истоки перуанских левых лежат в двадцатых годах XX века. Исторические процессы, происходившие тогда в стране1 сделали возможным появление двух национальных вариантов революционного движения, которые оспаривали первенство в битве за идеологическое лидерство и политическое представительство народных масс. Речь идет о неортодоксальном марксизме Хосе Карлоса Мариатеги (1894 – 1930) и апризме Виктора Рауля Айа де ла Торре (1895 – 1979).

* В этом процессе следует обозначить некоторые важные события. Во-первых, это забастовки и протесты трудящихся, которые выделили рабочий класс как важный элемент социального ландшафта; во-вторых, давление городских слоев; и, в-третьих, историческое завоевание 8-часового рабочего дня в 1919 г., которое показало организационную зрелость и потенциал рабочего движения. Правда, в конце того же года оно потерпело сокрушительное поражение в своей борьбе за удешевление продовольствия, в результате чего влияние анархистов достигло своих пределов и пошло на спад. Тем не менее, закаленное классовое сознание останется тем политическим капиталом, который спустя годы проявится на более высоких уровнях политической борьбы.
3 Их противостояние не было чисто формальным, но касалось широкого круга аспектов – теоретических, идеологических, политических и организационных. Среди них проблема империализма и его влияния на реальность Перу, характер революционной партии, ее социальная база, функции, специфика, способ формирования руководящего ядра и отношений с низовыми организациями и массами. Большая часть разногласий между Мариатеги и Айа де ла Торре лежала в плоскости борьбы за умы и политический выбор перуанского рабочего класса.
4 Мариатеги полгал, что что для революционной политики недостаточно одного только слова, но что в основе ее должны лежать новое сознание и новые формы организации, и в этом смысле преобладающее место в политической деятельности должна стать культура и становление человека нового типа [12, p. 611]. Ключевые этапы в деятельности Мариатеги – организация Первой конференции трудящихся Перу, публикация знаменитого труда «Семь очерков истолкования перуанской действительности» и создание коммунистической партии (первоначально социалистической, осн. в 1928 г.) – должны были служить основой для подготовки революции. В проекте программы социалистической партии он писал: «Практика марксистского социализма в настоящее время – это практика марксизма-ленинизма. Марксизм-ленинизм является революционным методом в эпоху империализма и монополий. Социалистическая партия принимает его в качестве своего метода борьбы» [Мариатеги 1963]. Для Мариатеги принципы марксизма были универсальными, но проявляющимися в разных странах своими специфическими чертами. Он считал необходимым понимание народного измерения партии с опорой на глубинное, исконное Перу, обусловленного сугубо перуанскими чертами общества с колониальными пережитками. Из чего следовала необходимость поиска собственных специфических форм политического и революционного действия [Aricó 2015].
5 Распространение идей коммунизма требовало налаживания отношений с Южноамериканской секцией Коминтерна. На Первой конференции компартий Латинской Америки в Буэнос-Айрисе (1929 г.) вопрос о создании партии в Перу вызвал неоднозначную реакцию. Мариатеги предпочитал оставить в названии «социалистическая», сохраняя общую коммунистическую направленность. Однако руководство Коминтерна не разделяло такой точки зрения, требуя отмежеваться от социалистов и принять общую линию, оценивая взгляды Мариатеги как ошибочные и даже вредные [6, c. 73].
6 Ранняя смерть Мариатеги не позволила ему выстроить ту линию политической борьбы, которую он себе представлял. А его последователи в значительной степени изменили ее порядок. В 1930 г. на заседании Центрального комитета Социалистической партии генеральным секретарем был назначен Эудосио Равинес и принято решение о присоединении к Коминтерну [Guadalupe Mendizábal 1988]. По возвращению из Монтевидео, где он имел контакты с Южноамериканским бюро, Равинес воспринял тактику «класс против класса», закачавшуюся в отказе от каких-либо соглашений с социал-демократией и в усилении борьбы за обособление рабочих масс, поставив в качестве непосредственной цели борьбу за советскую власть.
7 Призывая коммунистов поддерживать национальные революционные движения, в Коминтерне стремились к созданию пролетарских партий, полагая, что только в этом случае будет обеспечена гарантия «чистоты» руководящего ядра, что, в свою очередь, было необходимым условием для достижения победы. При том, что в колониальных обществах пролетариат как класс только зарождался, как справедливо отмечали перуанские делегаты на конференции 1929 г., формирование коммунистических партий по европейскому типу становилось нереализуемым и даже прямо приводило к негативным результатам. В Латинской Америке «рабочие» партии состояли в скорее в основном из студентов и интеллигенции, а руководящие посты почти всегда занимали интеллектуалы. Однако Интернационал считал такое интеллектуальное преобладание главной слабостью коммунистических партий, и его самая большая забота заключалась в их «пролетаризации» [Aricó 2015].
8 Постулаты, выдвинутые Мариатеги, были отброшены. Непоследовательность и внутренняя противоречивость политики Коминтерна в отношении перуанских коммунистов стала препятствием на пути их развития. Партия долгое время существовала нелегально и не сумела сохранить свое единство. Идеи Мариатеги имели колоссальное значение для развития левого движения Перу, однако «их самоценность была востребована только в конце ХХ – начале XXI в. в период общего кризиса левого движения и марксизма в Латинской Америке» [Щелчков 2020].
9 Если коммунисты видели необходимость формирования классовой политической партии, выражающей интересы пролетариата, то апристы призывали к классовому объединению и стремились к созданию общенациональной партии. По этой причине для Айа дела Торре не имело особого значения объявить себя революционером, коммунистом или марксистом, поскольку подобная идентификация не была для него решающим фактором в условиях фактического осуществления революции. В 1924 г. Айа де ла Торре вступил в Коммунистическую партию Мексики, благодаря чему ему удалось осуществить поездку в Европу и Москву и заручиться поддержкой руководства Коминтерна по созданию собственной партии [6, с. 575]. Считая стремление к коммунизму программой максимум и минимум для своей партии, Айа дела Торре в то же время подчеркивал автономность латиноамериканского движения, не признавая влияния со стороны, что отчетливо проявилось в его переписке с Альфредом Стирнером, секретарем по латиноамериканский делам Коминтерна: «Каждый день я убеждаюсь, что революция американских трудящихся должна быть «их собственным делом» без вмешательства или руководства Европы…Здесь не только игнорируют наши проблемы, но и не принимают их в расчет» [Andrés García 2010, p. 267]. В ее программу вошли положения о национализации промышленности, аграрных преобразованиях, формировании рабоче-крестьянского правительства с опорой на советы и коммуны, ликвидация неграмотности, поддержка культуры и индейских традиций [Хейфец, Хейфец 2019, с. 228] Первоначально АПРА (Американский народно-революционный альянс) создавалась (осн. в 1924 г.) как политическая организация континентального масштаба, ставившая целью освобождение стран Латинской Америки от империалистической зависимости. Отделения АПРА были созданы также в Мексике, Коста-Рике, на Кубе и ряде других стран, однако к началу 30-х гг. апризм в чистом виде сохранился лишь в Перу, представленный Перуанской Апристской партией (Partido Peruano Aprista), которая в 40-е годы трансформировалась в организацию национал-реформистского толка и характеризовалась отказом от социализма, нетерпимостью к коммунизму и революционным преобразованиям.
10 Но в отличие от мариатегизма, апризм смог обеспечить преемственность и прочность своей традиции, которая закрепилась символикой и мифологией, сформированной во времена подполья. Партия неоднократно объявлялась вне закона, а также была вынуждена пересматривать и менять свои теоретические и идеологические принципы. Превратившись почти в светскую религию, апризм обеспечил социальную и политическую идентичность народным классам [12, p. 19]. Кроме того, ему удалось создать и закрепить мощную организационную структуру. Тем не менее, АПРА упустила возможность стать большой массовой и национальной партией, к которой она стремилась с момента своего основания, а новые городские слои, которые она оставила без политического представительства, как раз спустя годы стали базой левых сил.
11 Вторая половина 50-х годов была отмечена мобилизацией перуанского села – крестьянскими восстаниями в защиту своих земель. Кровопролитные конфликты с американскими горнодобывающими компаниями олицетворяли борьбу с империализмом янки и превратилась в конфронтационную базу для формирования протестного потенциала в деревне. Наибольшим влиянием обладали левые апристы, которые выступали за аграрные преобразования и раздачу крестьянам исконных земель. Они сыграли значительную роль в политическом объединении села, создании синдикатов и региональных объединений.
12 Повстанческий идеализм 60-х годов, вдохновленный Кубинской революцией, в Перу пришелся на годы герильи 1963 – 1965 гг., когда были созданы Армия национального освобождения (Ejército de Liberación Nacional – ELN), Восставшая АПРА (APRA Rebelde), реорганизованная в Движение Революционной Левой (Movimiento de Izquierda Revolucionaria – MIR). Главным методом была объявлена политическая и вооруженная борьба, которая должна начаться в деревне, а потом распространиться на бедные городские районы, а его идеологией – марксизм-ленинизм. Первая попытка ELN завоевать перуанскую сельву, была предпринята в 1963 году. В Пуэрто-Мальдонадо, откуда они намеревались бороться с перуанским государством, произошло вооруженное столкновение. Однако действия армии и политические репрессии быстро подавили восстание, партизанская война была провалена [Сапата 2020].
13 MIR также пыталось воспроизвести успешный кубинский партизанский опыт. В 1964 г. ее лидер Луис де ла Пуэнте Уседа заявил стране о своем решении возглавить перуанскую революцию. В следующем году партизанские действия начались одновременно сразу в нескольких очагах – в Пьюре, Хунине, Аякучо и Куско, где Луис де ла Пуэнте основал свой штаб. Как и в случае с ELN, тактика, рассчитанная не на геваристскую мобильность, а на создание постоянных баз, где партизаны проводили лекции и организовывали склады, себя не оправдала. Правительству Фернандо Белаунде Терри (1963 – 1968) хватило несколько месяцев, чтобы обнаружить и полностью ликвидировать подрывную деятельность [12, p. 23].
14 Помимо государственных репрессий против партизан сыграли и внутренние факторы, объясняющие их скорое поражение, такие как желание навязать сверху революционное действие, а также отсутствие предварительной работы по формированию революционного сознания и организационной структуры, как советовал Мариатеги. Леворадикальные партизанские движения не нашли особенной поддержки и понимания у индейского крестьянства. Городские теоретики не смогли воспринять и адекватно ответить на чаяния традиционных общин, не зная «ни психологии, ни обычаев, ни даже языка» [1, с. 412]. Одного только оружия оказалось недостаточно, чтобы эффективно действовать в перуанской реальности 60-х годов, которая тем не менее начала переживать глубокую трансформацию.
15 Следствием этой ситуации стала дальнейшая радикализация левого движения Перу. Организации, которые его составляли, осваивали различные способы взаимодействия и отношений с правительством – от радикальной оппозиций и открытой конфронтации до электоральной поддержки и коллаборационизма. В то время перуанские левые составляли пеструю мозаику. Их междоусобные споры были в высшей степени братоубийственными, к тому же непонятными непосвященным. Некоторые из них были просоветскими (сталинисты), другие прокитайскими (маоисты). Часть объединяли троцкисты, кастристы, националистически настроенные левые, мариатегисты и индеанисты. При этом каждый обвинял других в том, что они недостаточно революционны, и называл себя авангардом социалистической революции. К тому же, каждый лидер имел свою собственную партию, что напоминало простому населению о каудилистских традициях местной олигархии.
16 В конце 60-х гг. начался период пребывания у власти военных правительств, длившийся 12 лет (1968 – 1980). Парламент был распущен, действие конституции приостановлено, президент и правительство назначались военной хунтой [1, с. 357]. Тем не менее политические партии, независимо от ориентации, продолжили легальную работу, поощрялась и деятельность массовых организаций. На авансцену политической игры вышли профсоюзы, получившие большую автономию и мобилизационный потенциал. Партии и сельские организации оставались важными игроками в процессе политического вовлечения населения, однако ключевая роль принадлежала профсоюзам. За время правления Веласко Альварадо (1968 – 1975) общее их число увеличилось почти вдвое, и, несмотря на замедление этого процесса в период пребыванию у власти Моралеса Бермудеса (1975 – 1980), тенденция к росту не прекратилась. С 1966 по 1976 гг. число профсоюзов в Перу увеличилось почти на 120% [Gil 2014, p. 115]. Существование класса трудящихся, объединенных в рабочее движение, определило относительный успех левых на выборах в конце 1970-х годов. При этом важную роль в политизации профсоюзов стали играть левые партии.
17 Однако тот же профсоюзный фактор в 80-е гг. повлиял на спад активности левых. Экономический кризис привел к размыванию социальной базы, закрытию предприятий, снижению занятости и, следовательно, профсоюзной активности. В период 1980-1989 гг., заработная плата снизились почти на 15%. В то же время кризис привел к уходу экономически активного населения в неформальный сектор с 32,8% в 1981 г. до 47,6% в 1991 году [Gil 2014, p. 117] Компании, которые все-таки выжили, предпочитали нанимать временных, а не постоянных работников, поскольку последние были ассоциированы с профсоюзами, и, следовательно, были лучше защищены трудовым законодательством. Закономерно, в эту эпоху уровень влияния синдикатов неуклонно снижался. Отчасти его резкий спад также был связан с массовым увольнением рабочих, что разрушило большую часть силы профсоюзного движения главным образом в отраслях промышленности и государственной службы, где синдикалисты были наиболее сильны прежде.
18 Тем не менее, в первой половине 1980-х годов в рядах левых было довольно много оптимизма. Главной надеждой стал фронт «Объединенная левая» (Izquierda Unida, IU), который участвовал в президентских, провинциальных и районных выборах и одерживал различные победы. Усилия левых были сосредоточены вокруг сплочения политического блока для президентских выборов 1980 года. Всего за два года до этого перуанские левые получили более 30% голосов на выборах представителей в Учредительное собрание, что стало историческим моментом для них в стране [Gil 2014, p. 111].
19 В 1980 г. была основана IU как коалиция шести партий, некоторые из которых сами по себе были объединениями других партий, и ряда независимых групп, зарегистрировавшихся в качестве единого списка. Левые партии искали новую формулу единства, и таким образом, в сентябре 1980 г. родилась «Объединенная левая», самый широкий и успешный опыт перуанских левых.
20 В начале 1980-х гг. эти силы начали добиваться определенных успехов среди народных секторов, выдвигавших самые разные социальные требования. Предшественником IU можно назвать созданный в январе 1980 г. Левый революционный Союз (Alianza Revolucionaria de Izquierda, ARI), состоящий из Революционной партии рабочих (Partido Revolucionario de los Trabajadores (PRT) троцкистского происхождения, Народно-демократического союза (Unión Democrática Popular, UDP), «Красной Родины» (Patria Roja) и др., который, однако, просуществовал всего лишь три месяца. Причина его скорого провала была вызвана нерешенными идеологическими противоречиями, которые по указанным выше причинам не были и не могли быть преодолены внутри партий в него входящих.
21 Несмотря на поражение на президентских выборах, за несколько недель до муниципальных выборов 1980 г. была возобновлена коалиционная инициатива и, наконец, была основана IU, провозгласившая в качестве приоритета демократические и антиимпериалистические преобразования. Главной задачей левых теперь стала не революционная борьба, а электоральная победа на избирательных участках. Коалиция получила 23,3% голосов, а в 1983 г – 28,9%. Представители IU заняли посты в столичном муниципалитете и ряде купных городов, а ее лидер Альфонсо Баррантес был избран мэром Лимы. Наиболее значительный успех пришел к IU в 1985 г., когда партия получила 48 мест в парламенте и 14 мест в сенате и стала второй политической силой в стране после Перуанский апристской партии. [2, c. 150-151].
22 Девять лет спустя состоялся Первый национальный съезд партии, на котором присутствовало 3,5 тыс. делегатов [2, c. 150-151]. Они выступили за глубокие общественные преобразования с социалистической перспективой, приняв программу, устав и политические тезисы, избрали Национальный руководящий комитет и поставили цель прийти к власти. Однако разногласия между входившими в IU силами и лидерами не позволили этому осуществиться. Руководство контролировалось радикальным и догматическим крылом, которое все еще стремилось к изменениям через революцию. Новая перуанская демократия не принималась в расчет, доминировало стремление к смене режима, чтобы скорее приблизиться к проведению социалистической революции.
23 В конце десятилетия, произошел распад IU. Этот раскол свел на нет все шансы на победу на выборах 1990 года. После него образовалось два лагеря. Те, кто по-прежнему выступил под флагом IU, выставили в качестве кандидата Генри Писа, которому удалось набрать лишь 8,2% голосов избирателей. С другой стороны, А. Баррантес, организовавший свою партию «Социалистическая левая», проиграл и Пису, набрав и того меньше – 4,7% [Gil 2014, p. 106]. План по формированию единства провалился. В сумме им едва удалось получить 14,4% голосов на национальном уровне, то есть менее половины голосов, которые они получили на выборах в Учредительное собрание [Gil 2014, p. 111].
24 Размыванию демократизационного процесса способствовало выдвижение военно-политических организаций и практика революционного насилия. Деятельность «Светлого пути» (Partido Comunista del Peru – Sendero Lumonoso, PCP-SL) в 70-е и 80-е годы и его идеологические отношения с «Объединенной левой» были одним из тех ярлыков, от которых фронт так и не смог освободиться. Из-за насильственных акций ультралевых любое протестное движение перуанскими властями объявлялось террористическим, что существенно ослабляло и демобилизовывало низовые социальные движения. Это стало одной из причин, почему IU не удалось эффективно адаптироваться на муниципальном уровне. Кроме того, партии, входящие в коалицию, потеряли часть своих рядов от рук террористов, что ослабило те организации, которые доминировали в зоне влияния военно-политических формирований. Политический террор, как левый, так и правый, оставил глубокий след в жизни перуанского народы, в результате деятельности террористических групп в стране погибло около 69 тыс. человек.
25 Основой своей идеологии сендеристы считали марксизм-ленинизм-маоизм, ставив целью создание нового общественного порядка [Ríos Sierra 2018]. Перуанское политическое поле рассматривалось как плацдарм для всемирной пролетарской революции, открывающей путь к коммунизму. Стратегия и тактика были основаны на маоистской концепции народной войны с применением форм террора, саботажа и физического уничтожения врага. Считалось, что организация ведет свою историю от компартии Мариатеги в 1928 году. Ее лидер Абимаэль Гусман (известный под псевдонимом – «товарищ Гонсало» или «председатель Гонсало») будучи студентом восхищался Мариатеги и его знаменитыми семью эссе, а лозунг «По светлой тропе Мариатеги» лег в основание названия его организации. Своей задачей, в том числе, сендеристы видели борьбу с ревизионизмом, в котором обвинялись все левые силы, в том числе Коммунистическая партия, и отрицали любую легальную и парламентскую работу. В 1992 г. правительству удалось арестовать представителей руководящего звена, включая А. Гусмана, но организация продолжила свою деятельность.
26 Революционное движение Тупак Амару (Movimineto Revolucionario Tupac Amaru, MRTA) также использовало в первую очередь насильственные методы борьбы – атаки на полицейские участки, похищения с целью выкупа, взрывы в общественных местах и др., среди которых потрясшее мировое сообщество нападение на японское посольство (резиденцию посла) в 1996 г., когда боевики захватили и удерживали в заложниках на протяжении 126 дней высокопоставленных дипломатов и чиновников, присутствующих на праздновании в честь 63-его дня рождения императора Акихито. Члены MRTA выдвигали требования раскрытия преступлений военных и ультраправых формирований, выступали против империализма и транснациональных кампаний. Но в отличие от сендеристов они не отрицали возможности переговоров с правительством и признавали другие левые партии [2, с. 153-154].
27 На фоне общего ослабления левого движения были открыты каналы для развития иных процессов, которые зарождались или углублялись в 90-е годы, такие как укрепление правых сил, кризис представительства партий, социальный консенсус в отношении неолиберальных реформ и авторитаризма, то есть всего того, чем характеризовалась экономическая и политическая система Перу в последующие десятилетия.
28 Левым в Перу постоянно приходилось сталкиваться с нападками со стороны правых сил, которые обвиняли их в радикальности, применении насилия и стремлении подорвать отлаженную систему каждый раз, когда они видели, что на их строну склонялась чаша весов народной поддержки. Успех в городах, который помог показать, что левые могут управлять и заручиться достаточной поддержкой избирателей для того, чтобы им доверили формирование правительства, был свернут. Консерватизм Лимы, города почти с девятимиллионным населением, возникший в 1990-е годы в результате экономического кризиса предыдущего десятилетия, стал одним из главных препятствий, мешающих левым электорально продвигаться в Перу.
29 Вместе с тем к концу первого десятилетия XXI столетия стало ясно, что левый политический лагерь все же обладает определенным потенциалом. Впервые за 25 лет левые сумели взять в свои руки рычаги управления столицей. Новым алькальдом стала представительница левоцентристской «Децентралистской партии Социальная сила» (Partido Descentralista Fuerza Social, FS) Сусанна Вильяран, активистка борьбы за права человека и последовательница «теологии освобождения» [Dosh, Smith Coyoli 2018].
30 В нулевые годы в стране появилось несколько вполне успешных левых проектов, таких как, например, «Социалистическая партия» (Partido Socialista) Хавьера Диеса Кансеко, выдвигавшегося в качестве кандидата в президенты в 2006 г., «Социальная сила» во главе с Сусаной Вильяран, которая на короткий период стала мэром Лимы, «Движение Земля и свобода» (Movimiento Tierra y Libertad), которая объединила экологов, выступающих против расширения добывающей промышленности, «Движение социального утверждения» (Movimiento de Afirmación Social) Грегорио Сантоса, и, наконец, «Широкий фронт» (Frente Amplio), который стал второй политической силой страны на всеобщих выборах в 2016 году.
31 В XX веке народная война была объединяющей идеей для всех левых партий, однако в XXI столетии они отказались от идеи революции, приняв за основу политической борьбы принципы демократии, а значит в какой-то мере капитализм, адаптировав свою повестку. Это означало для перуанского левого движения начало нового витка в его развитии и борьбе за власть.
32 Выборы 2016 г. стали поворотными в новой реальности перуанских левых. Кандидатом в президенты от коалиции, объединяющей Социалистическую партию, Коммунистическую партию, Социальную силу и другие общественные движения, стала харизматичный политик Вероника Мендоса, родившаяся в Куско и говорящая на кечуа. Программа Мендосы объединила предложения и приоритеты традиционных левых, такие как увеличение государственного присутствия в экономике и трудовые реформы, с новыми темами от борьбы против коррупции до защиты экологии [Gil 2014].
33 Акцент делался на развитии производственной сферы, основанном на расширении кредитования и правовой безопасности для средних и мелких производителей в городе и сельской местности, увеличении минимальной заработной платы, налоговой справедливости и пересмотре крупных контрактов и договоров о свободной торговле. Обозначен приоритет борьбы с организованной преступностью и ее политическими союзниками. Подчеркивалась необходимость закрыть долг государства перед обществом за внутренний вооруженный конфликт, унесший жизни тысяч перуанцев. Мендоса выступала также за качественное образование на всех уровнях и с учетом культурной специфики, обеспечение инвестиций в исследования, науку и технику. В социальной сфере обещала обеспечить универсальное качественное, бесплатное здравоохранение, реформировать управление услугами, установить регулирование цен на лекарства и предоставить пенсионные гарантии. Особое внимание уделялось борьбе против загрязнения окружающей среды и с незаконной добычей полезных ископаемых, предотвращению последствий изменения климата для наиболее уязвимых районов, защите источников воды и амазонского леса [15].
34 Успех FA широко отмечался левыми в Перу. Набрав 18,74% (2,8 миллиона голосов) [16], Фронт получил 20 мест из 130 в национальном Конгрессе, а последующий призыв Мендосы избежать победы соперницы из правого лагеря Кейко Фухимори определил исход гонки и во втором туре стал ключом к победе более умеренного политика Педро Пабло Кучински [21].
35 Тем не менее после этого быстрого подъема Широкий фронт пережил внутренние споры и расколы. Вероника Мендоса вышла из альянса и была избрана лидером нового политического движения «Новое Перу» (Nuevo Perú). Широкий фронт раскололся на две части, вслед за чем 20 конгрессменов также разделились поровну: 10 остались в FA, а остальные 10 присоединились к «Новому Перу» [17].
36 На президентских выборах 2021 г. Мендоса также выставила свою кандидатуру, однако, совершенно непредсказуемо, пальму первенства перехватил другой кандидат от левых Педро Кастильо, выступивший от партии «Свободное Перу» (Peru Libre). Кастильо вырос в горной местности северного Перу и большую часть жизни провел в отдаленной горной провинции, работая школьным учителем. Свой политический путь прошел как представитель профсоюза работников образования, а в 2017 г. возглавил забастовку, в которой педагоги призвали к повышению заработной платы.
37

В программе партии отмечается, что «Свободное Перу» – социалистическая левая организация: «Чтобы быть левым, нужно принять марксистскую теорию и в ее свете интерпретировать все явления, происходящие в мировом, континентальном и национальном обществе, их причины и следствия и на основе этого анализа выдвигать решения, которые приведут к удовлетворению большинства» [23]. Кроме того, партия признает мариатегистские постулаты, как «жизненно важные» для национальной, латиноамериканской и глобальной реальности. Они выступали за перестройку неолиберальной политической и экономической системы, переориентируя в ее в целях сокращения бедности и неравенства, а также предложили реформировать действующую конституцию страны, повысив роль государства в экономике.
38

Неопределенность, фрагментации и поляризация общественного сознания в Перу проявилась во время кампании и на избирательных участках [Adrianzén 2021]. Во втором туре Кастильо боролся с Фухимори, которая призвала к пересмотру голосов. По опросам около 65% граждан считали, что признаки мошенничества были, при чем среди сторонников Фухимори такой точки зрения придерживались 85%, а среди голосовавших за Кастильо – 50%. В конце концов, избирательные власти отклонили все заявки партии Фухимори, в которых требовалось вычесть бюллетени из официального подсчета голосов, в результате чего Кастильо получил преимущество в 44 263 голоса, в общей сложности получив 8 836 380 голосов против 8 792 117 голосов, отданных за Фухимори [22]. Заручившись поддержкой чуть более 50% перуанских избирателей, Педро Кастильо стал первым демократически избранным левым президентом Перу.
39

В последние годы коррупция и политическая нестабильность захватили страну, где в течение пяти лет сменилось четыре президента и два состава Конгресса. Истощение институциональных механизмов урегулирования политических конфликтов, раздельность общества и жесткая оппозиция, усугубляемые социально-экономическим кризисом, вызванным пандемией COVID-19, открывают весьма неопределенную перспективу развития страны и устойчивости левого правительства. Все это свидетельствует о том, что реализация левого проекта будет происходить в крайне непростых условиях.

References

1. Istoriya Peru s drevnejshikh vremen do kontsa XX veka. M., 2002.

2. Latinskaya Amerik. Politicheskie partii i sotsial'nye dvizheniya. Tom 3. M. ILA RAN, 1998.

3. Davydov V.M. Levyj drejf Latinskoj Ameriki. Svobodnaya mysl'. 2006. № 11.

4. Mariategi Kh.K. Sem' ocherkov istolkovaniya peruanskoj dejstvitel'nosti. M. Izdatel'stvo inostrannoj literatury, 1963.

5. Okuneva L.S. “Levyj povorot» i demokratiya v Latinskoj Amerike. Mezhdunarodnye protsessy. 2009. T. 7. № 19. S. 43-53.

6. Rossijskaya revolyutsiya, Komintern i Latinskaya Amerika, M., Nauka, 2018.

7. Sapata A. Marksizm v Peru, 1930-1992 // Latinoamerikanskij istoricheskij al'manakh. № 2, 2020 C. 218-248.

8. Khejfets L.S., Khejfets V.L. Komintern i Latinskaya Amerika. Lyudi. Struktury. Resheniya. M., 2019.

9. Schelchkov A.A. Komintern i neortodoksal'nyj latinoamerikanskij sotsializm: bor'ba s mariategizmom i rekabarrenizmom // Latinoamerikanskij istoricheskij al'manakh. № 26, 2020. S. 163-191.

Comments

No posts found

Write a review
Translate